 |
| Андрей Платонов |
В этой статье представлена критика о творчестве Андрея Платонова, отзывы современников о творческом наследии писателя.
Смотрите:
Все материалы по рассказу "Возвращение"
Все материалы по творчеству Платонова
Л. М. Субоцкий:
"В жанре психологического рассказа А. Платонов не имеет соперников в нашей литературе – его рассказы отличаются высоким уровнем формального мастерства, глубиной и проникновенностью трактовки темы, детальной разработанностью душевных движений. В рассказах Платонова, в его художественном методе всегда живет ощущение неповторимого своеобразия человеческой личности; писатель внимательно, уважительно, проникновенно присматривается к миру мыслей и чувств маленьких и взрослых людей, всегда находит в нем достойное удивления и восхищения и всегда готов радоваться светлому, хорошему, трогательному, скрывающемуся в этом мире."
(Л. М. Субоцкий, 16 февраля 1946 г.)
А. Шиндель:
"Дело в том, что необычность мышления Платонова – первое, что беспощадно обрушивается на читательское восприятие (я бы даже сказал – оглушает, после чего читатель уже воспринимает все написанное, находясь как бы в состоянии некой контузии), – вот эта самая непохожесть Платонова подсознательно заставляет выделять его “из ряда”, рассматривать как некое крупное, но достаточно автономное в литературе явление. <...>
Только у Платонова идея и человек не сливаются... <...> Платонов один из очень немногих советских писателей, в произведениях которого реальность ежеминутно контролирует идею."
(А. Шиндель, статья “Свидетель”, “Знамя”, 1989, №9)
Все материалы по рассказу "Возвращение"
Все материалы по творчеству Платонова
Критика о творчестве Андрея Платонова
Л. М. Субоцкий:
"В жанре психологического рассказа А. Платонов не имеет соперников в нашей литературе – его рассказы отличаются высоким уровнем формального мастерства, глубиной и проникновенностью трактовки темы, детальной разработанностью душевных движений. В рассказах Платонова, в его художественном методе всегда живет ощущение неповторимого своеобразия человеческой личности; писатель внимательно, уважительно, проникновенно присматривается к миру мыслей и чувств маленьких и взрослых людей, всегда находит в нем достойное удивления и восхищения и всегда готов радоваться светлому, хорошему, трогательному, скрывающемуся в этом мире."
(Л. М. Субоцкий, 16 февраля 1946 г.)
А. Шиндель:
"Дело в том, что необычность мышления Платонова – первое, что беспощадно обрушивается на читательское восприятие (я бы даже сказал – оглушает, после чего читатель уже воспринимает все написанное, находясь как бы в состоянии некой контузии), – вот эта самая непохожесть Платонова подсознательно заставляет выделять его “из ряда”, рассматривать как некое крупное, но достаточно автономное в литературе явление. <...>
Только у Платонова идея и человек не сливаются... <...> Платонов один из очень немногих советских писателей, в произведениях которого реальность ежеминутно контролирует идею."
(А. Шиндель, статья “Свидетель”, “Знамя”, 1989, №9)
И. Бродский:
"Платонова за сцену с медведем-молотобойцем в „Котловане" следовал бы признать первым серьезным сюрреалистом..."
(И. Бродский, Предисловие к повести "Котлован" // Андрей Платонов: Мир творчества. М., 1994. С. 154.)
Л. Славин:
"...голос Платонова, один из самых чистых и умных голосов в нашей литературе, почти не звучал в сороковых годах. <...>
Вообще русское, национальное было выражено в Платонове очень сильно. Выражалось оно, разумеется, не в том, что он носил косоворотки с расшитым воротом или разражался декламацией о любви к родине. Но в языке, в образности, в военной судьбе, в характере мышления, даже в говорке. Оно, это русское, национальное, существовало в нем непроизвольно и естественно, как дыхание. Он всегда мне казался русским интеллигентом в его самом чистом выражении.
И вместе с тем кое-что в его писательском облике было родственно очарованию француза Экзюпери. И в этом нет ничего противоречивого: то, что по-настоящему национально, то по-настоящему и является общечеловеческим.
Своеобразным было отношение Платонова к природе. Инженер по образованию и по практической деятельности, он объединял цивилизацию и природу в одно разумное целое. <...>
Это и было одно из характерных свойств Платонова как писателя и стилиста в лучших его вещах: он прямо идет к цели, не позволяет себе уклониться от нее ни на миллиметр. И он идет до дна, он беспощаден. Это толстовское свойство."
(Л. Славин, очерк "Андрей Платонов" // Воспоминания современников: Материалы к биографии. Сборник. — М.: Современный писатель, 1994)
Н. М. Малыгина:
"...Платонов вернулся к читателям конца 50-х годов как "неизвестный" автор. Его имя на протяжении 30-40-50-х годов старались вычеркнуть из истории русской литературы. До конца 70-х годов о нем не упоминал ни один учебник. Впоследствии обнаружилось, что уничтожение памяти о писателе происходило не только по указаниям высшей партийной власти, но и по собственной инициативе литературных "активистов". Платонов оставался значительной фигурой литературной жизни 20-30-40-х годов, он пользовался не официально санкционированным, а подлинным авторитетом в писательской среде. <...>
Утопический характер платоновского творчества не вызывает сомнений у исследователей... <...>
...в творчестве Платонова действует целая система взаимосязанных, "перетекающих" друг в друга образов-символов. Их источники, перемещения из одного произведения в другое, трансформация их содержания и характер связей оставались неизученными. Это является серьезным препятствием на пути к истолкованию произведений Платонова.
Платонов как художник слова изучен явно недостаточно. Его художественный мир требует целостного системного исследования."
(Н. М. Малыгина, "Художественный мир Андрея Платонова", Москва, 1995 г.)
В. Шкловский:
"Платонов — огромный писатель, которого не замечали, — только потому, что он не помещался в ящиках, по которым раскладывали литературу..."
"Андрей Платонов. Воспоминания современников: Материалы к биографии. Сборник. — М,: Современный писатель, 1994.)
Н. В. Корниенко:
"...художник уникальной биографии. Мелиоратор, работник Наркомата земледелия, инженер «Гипропровода», инженер-конструктор Наркомата тяжелой промышленности, изобретатель, ученый-мыслитель. Он оставил нам социально-экономические расчеты хода и результатов индустриализации и коллективизации, технические записки и
чертежи, философские и научные трактаты. В этих материалах — контуры первоначальных замыслов, первотолчки, своеобразные прототипы его произведений; это и этапы его биографии, его личностная эволюция. Без нее, без этой фактической биографии, не описать путь Платонова-романиста..."
(Н. В. Корниенко, "О некоторых уроках текстологии. — В кн.: Творчество Андрея Платонова. — СПб.: Наука, 1995. — С. 4-23.)
Е. А. Яблоков:
"Платонов — ярчайший представитель сюрреалистического „барокко" 20-х годов... <...> Сквозь сюрреалистический стиль "просвечивает" глубочайшая философская проблема: дихотомия человека и бытия, фатальная "нецельность" Универсума..."
(Е. А. Яблоков, "На берегу неба: Роман Андрея Платонова «Чевенгур»", СПб., 2001. С. 10.)
А. К. Булыгин и А. Г. Гущин:
"В отношении творчества Платонова мнения читателей почти всегда полярны. Согласно большинству отзывов, Платонов — писатель очень трудный и читать «Котлован» или «Чевенгур» крайне тяжело. Действительно, для любителей скольжения по строкам чтение платоновских текстов — испытание нелегкое. Быстро «Котлован» осилить если и можно, то только игнорируя богатейшие смыслы, открывающиеся при размышлении над сочетанием всего-навсего двух-трех слов, фразой или предложением. Подобные раздумья у истинных поклонников таланта Платонова, понимающих его подлинный рейтинг, могут материализоваться на нескольких страницах и стать предметом целой статьи. Как правило, закончив работу и перечитав платоновский текст, исследователь неожиданно обнаруживает, что осталось еще очень много им не сказанного, ибо сотворенное Платоновым, развивая наше сравнение, — имеет исключительное положение в пантеоне художественных вселенных, созданных кумирами XX столетия. И снова в итоге появляется желание обращаться к уже, казалось бы осмысленным фрагментам удивительного автора."
(А. К. Булыгин, А. Г. Гущин, "Плач об умершем Боге. Повесть-притча Андрея Платонова "Котлован"", Москва-Мюнхен, 2004 г.)
Это была критика о творчестве Андрея Платонова, отзывы современников о творческом наследии писателя.
"Платонова за сцену с медведем-молотобойцем в „Котловане" следовал бы признать первым серьезным сюрреалистом..."
(И. Бродский, Предисловие к повести "Котлован" // Андрей Платонов: Мир творчества. М., 1994. С. 154.)
Л. Славин:
"...голос Платонова, один из самых чистых и умных голосов в нашей литературе, почти не звучал в сороковых годах. <...>
Вообще русское, национальное было выражено в Платонове очень сильно. Выражалось оно, разумеется, не в том, что он носил косоворотки с расшитым воротом или разражался декламацией о любви к родине. Но в языке, в образности, в военной судьбе, в характере мышления, даже в говорке. Оно, это русское, национальное, существовало в нем непроизвольно и естественно, как дыхание. Он всегда мне казался русским интеллигентом в его самом чистом выражении.
И вместе с тем кое-что в его писательском облике было родственно очарованию француза Экзюпери. И в этом нет ничего противоречивого: то, что по-настоящему национально, то по-настоящему и является общечеловеческим.
Своеобразным было отношение Платонова к природе. Инженер по образованию и по практической деятельности, он объединял цивилизацию и природу в одно разумное целое. <...>
Это и было одно из характерных свойств Платонова как писателя и стилиста в лучших его вещах: он прямо идет к цели, не позволяет себе уклониться от нее ни на миллиметр. И он идет до дна, он беспощаден. Это толстовское свойство."
(Л. Славин, очерк "Андрей Платонов" // Воспоминания современников: Материалы к биографии. Сборник. — М.: Современный писатель, 1994)
Н. М. Малыгина:
"...Платонов вернулся к читателям конца 50-х годов как "неизвестный" автор. Его имя на протяжении 30-40-50-х годов старались вычеркнуть из истории русской литературы. До конца 70-х годов о нем не упоминал ни один учебник. Впоследствии обнаружилось, что уничтожение памяти о писателе происходило не только по указаниям высшей партийной власти, но и по собственной инициативе литературных "активистов". Платонов оставался значительной фигурой литературной жизни 20-30-40-х годов, он пользовался не официально санкционированным, а подлинным авторитетом в писательской среде. <...>
Утопический характер платоновского творчества не вызывает сомнений у исследователей... <...>
...в творчестве Платонова действует целая система взаимосязанных, "перетекающих" друг в друга образов-символов. Их источники, перемещения из одного произведения в другое, трансформация их содержания и характер связей оставались неизученными. Это является серьезным препятствием на пути к истолкованию произведений Платонова.
Платонов как художник слова изучен явно недостаточно. Его художественный мир требует целостного системного исследования."
(Н. М. Малыгина, "Художественный мир Андрея Платонова", Москва, 1995 г.)
В. Шкловский:
"Платонов — огромный писатель, которого не замечали, — только потому, что он не помещался в ящиках, по которым раскладывали литературу..."
"Андрей Платонов. Воспоминания современников: Материалы к биографии. Сборник. — М,: Современный писатель, 1994.)
Н. В. Корниенко:
"...художник уникальной биографии. Мелиоратор, работник Наркомата земледелия, инженер «Гипропровода», инженер-конструктор Наркомата тяжелой промышленности, изобретатель, ученый-мыслитель. Он оставил нам социально-экономические расчеты хода и результатов индустриализации и коллективизации, технические записки и
чертежи, философские и научные трактаты. В этих материалах — контуры первоначальных замыслов, первотолчки, своеобразные прототипы его произведений; это и этапы его биографии, его личностная эволюция. Без нее, без этой фактической биографии, не описать путь Платонова-романиста..."
(Н. В. Корниенко, "О некоторых уроках текстологии. — В кн.: Творчество Андрея Платонова. — СПб.: Наука, 1995. — С. 4-23.)
Е. А. Яблоков:
"Платонов — ярчайший представитель сюрреалистического „барокко" 20-х годов... <...> Сквозь сюрреалистический стиль "просвечивает" глубочайшая философская проблема: дихотомия человека и бытия, фатальная "нецельность" Универсума..."
(Е. А. Яблоков, "На берегу неба: Роман Андрея Платонова «Чевенгур»", СПб., 2001. С. 10.)
А. К. Булыгин и А. Г. Гущин:
"В отношении творчества Платонова мнения читателей почти всегда полярны. Согласно большинству отзывов, Платонов — писатель очень трудный и читать «Котлован» или «Чевенгур» крайне тяжело. Действительно, для любителей скольжения по строкам чтение платоновских текстов — испытание нелегкое. Быстро «Котлован» осилить если и можно, то только игнорируя богатейшие смыслы, открывающиеся при размышлении над сочетанием всего-навсего двух-трех слов, фразой или предложением. Подобные раздумья у истинных поклонников таланта Платонова, понимающих его подлинный рейтинг, могут материализоваться на нескольких страницах и стать предметом целой статьи. Как правило, закончив работу и перечитав платоновский текст, исследователь неожиданно обнаруживает, что осталось еще очень много им не сказанного, ибо сотворенное Платоновым, развивая наше сравнение, — имеет исключительное положение в пантеоне художественных вселенных, созданных кумирами XX столетия. И снова в итоге появляется желание обращаться к уже, казалось бы осмысленным фрагментам удивительного автора."
(А. К. Булыгин, А. Г. Гущин, "Плач об умершем Боге. Повесть-притча Андрея Платонова "Котлован"", Москва-Мюнхен, 2004 г.)
Это была критика о творчестве Андрея Платонова, отзывы современников о творческом наследии писателя.
0 Комментарии