 |
| М. М. Сперанский. 1806 г. Художник П. А. Иванов |
Андрей Болконский и Сперанский в романе "Война и мир" Толстого
"Возвратившись из своей поездки, князь Андрей решился осенью ехать в Петербург и придумал разные причины этого решения." (том 2 часть 3 глава III)
"Князь Андрей приехал в Петербург в августе 1809 года. Это было время апогея славы молодого Сперанского и энергии совершаемых им переворотов."
"— В какой же комитет передана записка? — спросил князь Андрей.
— В комитет о воинском уставе, и мною представлено о зачислении вашего благородия в члены. Только без жалованья." (том 2 часть 3 глава IV)
"...теперь, в 1809-м году, готовилось здесь, в Петербурге, какое-то огромное гражданское сражение, которого главнокомандующим было неизвестное ему, таинственное и представлявшееся ему гениальным, лицо — Сперанский. И самое ему смутно известное дело преобразования, и Сперанский — главный деятель, начинали так страстно интересовать его, что дело воинского устава очень скоро стало переходить в сознании его на второстепенное место." (том 2 часть 3 глава V)
"Когда Кочубей назвал ему князя Андрея, Сперанский медленно перевел свои глаза на Болконского с тою же улыбкой и молча стал смотреть на него.
— Я очень рад с вами познакомиться, я слышал о вас, как и все, — сказал он." (том 2 часть 3 глава V)
"Это был Сперанский. Князь Андрей тотчас узнал его и в душе его что-то дрогнуло, как это бывает в важные минуты жизни. Было ли это уважение, зависть, ожидание — он не знал." (том 2 часть 3 глава V)В эту первую встречу Болконский внимательно следит за каждым словом и движением своего кумира. Князь Андрей надеется найти в Сперанском полное совершенство:
"Князь Андрей особенно внимательно следил за каждым словом и движением Сперанского. Как это бывает с людьми, особенно с теми, которые строго судят своих ближних, князь Андрей, встречаясь с новым лицом, особенно с таким, как Сперанский, которого знал по репутации, всегда ждал найти в нем полное совершенство человеческих достоинств." (том 2 часть 3 глава V)
Князя Андрея поражает необычайное, презрительное спокойствие Сперанского:
"Князь Андрей, не вступая в разговор, наблюдал все движения Сперанского, этого человека, недавно ничтожного семинариста и теперь в руках своих, — этих белых, пухлых руках, имевшего судьбу России, как думал Болконский. Князя Андрея поразило необычайное, презрительное спокойствие, с которым Сперанский отвечал старику. Он, казалось, с неизмеримой высоты обращал к нему свое снисходительное слово. Когда старик стал говорить слишком громко, Сперанский улыбнулся и сказал, что он не может судить о выгоде или невыгоде того, что́ угодно было государю." (том 2 часть 3 глава V)
По ходу вечера Сперанский уделяет отдельное внимание Болконскому, отзывая его для личной беседы:
"Поговорив несколько времени в общем кругу, Сперанский встал и, подойдя к князю Андрею, отозвал его с собой на другой конец комнаты. Видно было, что он считал нужным заняться Болконским.
— Я не успел поговорить с вами, князь, среди того одушевленного разговора, в который был вовлечен этим почтенным старцем, — сказал он, кротко-презрительно улыбаясь и этою улыбкой как бы признавая, что он вместе с князем Андреем понимает ничтожность тех людей, с которыми он только что говорил. Это обращение польстило князю Андрею." (том 2 часть 3 глава V)
Уже в ходе первой беседы князь Андрей чувствует на себе влияние Сперанского. Обычно Болконский легко и хорошо говорит в обществе, но в разговоре с Сперанским он испытывает трудности с выражением мыслей:
"— Да, — сказал князь Андрей, — отец не хотел, чтоб я пользовался этим правом; я начал службу с нижних чинов.
— Ваш батюшка, человек старого века, очевидно стоит выше наших современников, которые так осуждают эту меру, восстановляющую только естественную справедливость.
— Я думаю однако, что есть основание и в этих осуждениях, — сказал князь Андрей, стараясь бороться с влиянием Сперанского, которое он начинал чувствовать. Ему неприятно было во всем соглашаться с ним: он хотел противоречить. Князь Андрей, обыкновенно говоривший легко и хорошо, чувствовал теперь затруднение выражаться, говоря с Сперанским. Его слишком занимали наблюдения над личностью знаменитого человека." (том 2 часть 3 глава V)
В завершение беседы Сперанский приглашает князя Андрея к себе в гости в ближайшую среду:
"— Но вы им не хотели воспользоваться, князь, — сказал Сперанский, улыбкой показывая, что он, неловкий для своего собеседника спор, желает прекратить любезностью. — Ежели вы мне сделаете честь пожаловать ко мне в среду, — прибавил он, — то я, переговорив с Магницким, сообщу вам то, чтó может вас интересовать, и кроме того буду иметь удовольствие подробнее побеседовать с вами. — Он, закрыв глаза, поклонился, и à la française {по-французски}, не прощаясь, стараясь быть незамеченным, вышел из залы." (том 2 часть 3 глава V)
Встреча дома у Сперанского
Болконский приезжает в среду к Сперанскому, где тот принимает его с глазу на глаз. В эту встречу Сперанский оказывает на князя Андрея сильное впечатление. Болконский хочет верить, что в нем он нашел идеал разумного и добродетельного человека:
"Сперанский, как в первое свидание с ним у Кочубея, так и потом в середу дома, где Сперанский с глазу на глаз, приняв Болконского, долго и доверчиво говорил с ним, сделал сильное впечатление на князя Андрея.
Князь Андрей такое огромное количество людей считал презренными и ничтожными существами, так ему хотелось найти в другом живой идеал того совершенства, к которому он стремился, что он легко поверил, что в Сперанском он нашел этот идеал вполне разумного и добродетельного человека. Ежели бы Сперанский был из того же общества, из которого был князь Андрей, того же воспитания и нравственных привычек, то Болконский скоро бы нашел его слабые, человеческие, не геройские стороны, но теперь этот странный для него логический склад ума тем более внушал ему уважения, что он не вполне понимал его." (том 2 часть 3 глава VI)
Сперанский сознательно кокетничает перед Болконским своим спокойным, беспристрастным разумом и льстит ему очень тонко, давая понять, что только он и Болконский здесь умны, а все остальные вокруг глупы:
"Кроме того, Сперанский, потому ли что он оценил способности князя Андрея, или потому что нашел нужным приобресть его себе, Сперанский кокетничал перед князем Андреем своим беспристрастным, спокойным разумом и льстил князю Андрею тою тонкою лестью, соединенною с самонадеянностью, которая состоит в молчаливом признавании своего собеседника с собою вместе единственным человеком, способным понимать всю глупость всех остальных, разумность и глубину своих мыслей.
Во время длинного их разговора в середу вечером, Сперанский не раз говорил: «У нас смотрят на всё, чтó выходит из общего уровня закоренелой привычки...» или с улыбкой: «Но мы хотим, чтоб и волки были сыты и овцы целы...» или: «Они этого не могут понять...» и всё с таким выражением, которое говорило: «Мы: вы да я, мы понимаем, чтó они и кто мы»." (том 2 часть 3 глава VI)
После этого настоящего, длинного разговора со Сперанским Болконский начинает еще больше восторгаться им. Князь Андрей видит в нем очень умного человека, который употребляет власть только на благо страны и который способен разумно объяснить все явления жизни. Сам князь Андрей хотел бы быть таким человеком, каким ему кажется Сперанский:
"Этот первый, длинный разговор с Сперанским только усилил в князе Андрее то чувство, с которым он в первый раз увидал Сперанского. Он видел в нем разумного, строго-мыслящего, огромного ума человека, энергией и упорством достигшего власти и употребляющего ее только для блага России. Сперанский в глазах князя Андрея был именно тот человек, разумно объясняющий все явления жизни, признающий действительным только то, чтó разумно, и ко всему умеющий прилагать мерило разумности, которым он сам так хотел быть. Всё представлялось так просто, ясно в изложении Сперанского, что князь Андрей невольно соглашался с ним во всем. Ежели он возражал и спорил, то только потому, что хотел нарочно быть самостоятельным и не совсем подчиняться мнениям Сперанского." (том 2 часть 3 глава VI)
Однако князя Андрея смущает и раздражает холодный, зеркальный взгляд Сперанского и его белые, нежные руки. Также Болконского неприятно поражает слишком большое презрение к людям со стороны Сперанского:
"Всё было так, всё было хорошо, но одно смущало князя Андрея: это был холодный, зеркальный, не пропускающий к себе в душу взгляд Сперанского, и его белая, нежная рука, на которую невольно смотрел князь Андрей, как смотрят обыкновенно на руки людей, имеющих власть. Зеркальный взгляд и нежная рука эта почему-то раздражали князя Андрея. Неприятно поражало князя Андрея еще слишком большое презрение к людям, которое он замечал в Сперанском, и разнообразность приемов в доказательствах, которые он приводил в подтверждение своих мнений." (том 2 часть 3 глава VI)
Кроме того, князя Андрея поражает разнообразие приемов, которыми пользуется Сперанский, чтобы аргументировать свое мнение:
"Он употреблял все возможные орудия мысли, исключая сравнения, и слишком смело, как казалось князю Андрею, переходил от одного к другому. То он становился на почву практического деятеля и осуждал мечтателей, то на почву сатирика и иронически подсмеивался над противниками, то становился строго логичным, то вдруг поднимался в область метафизики. (Это последнее орудие доказательств он особенно часто употреблял.) Он переносил вопрос на метафизические высоты, переходил в определения пространства, времени, мысли и, вынося оттуда опровержения, опять спускался на почву спора." (том 2 часть 3 глава VI)
Болконского поражает в Сперанском непоколебимая вера в силу и законность ума, его особый склад ума:
"Вообще главная черта ума Сперанского, поразившая князя Андрея, была несомненная, непоколебимая вера в силу и законность ума. Видно было, что никогда Сперанскому не могла притти в голову та обыкновенная для князя Андрея мысль, что нельзя всё-таки выразить всего того, чтó думаешь, и никогда не приходило сомнение в том, что не вздор ли всё то, чтó я думаю и всё то, во чтó я верю? И этот-то особенный склад ума Сперанского более всего привлекал к себе князя Андрея." (том 2 часть 3 глава VI)
Таким образом, первое время после знакомства Болконский испытывает к Сперанскому страстное чувство восхищения, похожее на то чувство, которое он питал к Наполеону (см. Отношение Болконского к Наполеону):
"Первое время своего знакомства с Сперанским князь Андрей питал к нему страстное чувство восхищения, похожее на то, которое он когда-то испытывал к Бонапарте. То обстоятельство, что Сперанский был сын священника, которого можно было глупым людям, как это и делали многие, пóшло презирать в качестве кутейника и поповича, заставляло князя Андрея особенно бережно обходиться с своим чувством к Сперанскому, и бессознательно усиливать его в самом себе." (том 2 часть 3 глава VI)
Назначение Болконского в комиссию
Через неделю после личной встречи Сперанский назначает Болконского членом комиссии по составлению воинского устава, а также начальником отделения комиссии составления законов. Сперанский получает князю Андрею первую часть гражданского кодекса, в частности раздел "Права лиц":
"Через неделю князь Андрей был членом комиссии составления воинского устава, и, чего он никак не ожидал, начальником отделения комиссии составления законов. По просьбе Сперанского он взял первую часть составляемого гражданского уложения и, с помощию Code Napoléon и Justiniani {Наполеоновского кодекса и кодекса Юстиниана(франц.)}, работал над составлением отдела: Права лиц." (том 2 часть 3 глава VI)
Спустя несколько месяцев, к декабрю 1809 г., князь Андрей уже становится человеком, близким к Сперанскому:
"Князь Андрей, как человек близкий Сперанскому и участвующий в работах законодательной комиссии, мог дать верные сведения о заседании завтрашнего дня, о котором ходили различные толки." (том 2 часть 3 глава XVI)
Любопытно, что старик Болконский, отец князя Андрея, скептически относится к его государственной деятельности. Он с иронией говорит, что "его Андрюша там для России написал целый волюм (том) законов":
"— Кажется, писак довольно развелось, — сказал старый князь: — там в Петербурге всё пишут, не только ноты, — новые законы всё пишут. Мой Андрюша там для России целый волюм законов написал. Нынче всё пишут! — И он неестественно засмеялся." (том 2 часть 5 глава III)
Разочарование в Сперанском
31 декабря 1809 г. князь Андрей едет на бал, где танцует с Наташей Ростовой. Юная Наташа очаровывает его своей молодостью и энергией. После бала князь Андрей вдруг осознает, что государственная деятельность не сделает его счастливее:
"Князь Андрей слушал рассказ об открытии Государственного Совета, которого он ожидал с таким нетерпением и которому приписывал такую важность, и удивлялся, что событие это теперь, когда оно совершилось, не только не трогало его, но представлялось ему более чем ничтожным. Он с тихою насмешкой слушал восторженный рассказ Бицкого. Самая простая мысль приходила ему в голову: «Какое дело мне и Бицкому, какое дело нам до того, что́ государю угодно было сказать в Совете? Разве всё это может сделать меня счастливее и лучше?»
И это простое рассуждение вдруг уничтожило для князя Андрея весь прежний интерес совершаемых преобразований." (том 2 часть 3 глава XVIII)
После бала князь Андрей внезапно теряет интерес к своему кумиру Сперанскому и даже не хочет ехать к нему в гости. И все же он заставляет себя поехать к нему на обед в дружеском кружке:
"В этот же день князь Андрей должен был обедать у Сперанского «en petit comité» {в дружеском кружке (франц.)}, как ему сказал хозяин, приглашая его. Обед этот в семейном и дружеском кругу человека, которым он так восхищался, прежде очень интересовал князя Андрея, тем более что до сих пор он не видал Сперанского в его домашнем быту; но теперь ему не хотелось ехать." (том 2 часть 3 глава XVIII)
Приехав к Сперанскому, Болконский еще в передней слышит его хохот, который странно поражает его:
"Еще из передней князь Андрей услыхал громкие голоса и звонкий, отчетливый хохот — хохот, похожий на тот, каким смеются на сцене. Кто-то голосом, похожим на голос Сперанского, отчетливо отбивал: ха... ха... ха... Князь Андрей никогда не слыхал смеха Сперанского, и этот звонкий, тонкий смех государственного человека странно поразил его." (том 2 часть 3 глава XVIII)
В этот день князь Андрей разочаровывается в Сперанском. Все, что раньше ему казалось привлекательным в Сперанском, теперь становится непривлекательным:
"Князь Андрей с удивлением и грустью разочарования слушал его смех и смотрел на смеющегося Сперанского. Это был не Сперанский, а другой человек, казалось князю Андрею. Всё, что́ прежде таинственно и привлекательно представлялось князю Андрею в Сперанском, вдруг стало ему ясно и непривлекательно." (том 2 часть 3 глава XVIII)
Князя Андрея неприятно поражает фальшивый смех Сперанского и тяжелая, невеселая атмосфера в его дружеском кружке:
"Очевидно, Сперанский после трудов любил отдохнуть и повеселиться в приятельском кружке, и все его гости, понимая его желание, старались веселить его и сами веселиться. Но веселье это казалось князю Андрею тяжелым и невеселым. Тонкий звук голоса Сперанского неприятно поражал его, и неумолкавший смех своею фальшивою нотой почему-то оскорблял чувство князя Андрея. Князь Андрей не смеялся и боялся, что он будет тяжел для этого общества. Но никто не замечал его несоответственности общему настроению. Всем было, казалось, очень весело." (том 2 часть 3 глава XVIII)
Когда после обеда к Сперанскому подходит его дочь, он ласкает и целует ее. Однако и этот жест Сперанского кажется Болконскому неестественным, фальшивым:
"После обеда дочь Сперанского с своею гувернанткой встали.
Сперанский приласкал дочь своею белою рукой, и поцеловал ее. И этот жест показался неестественным князю Андрею." (том 2 часть 3 глава XVIII)
Прощаясь в тот день со Сперанским, князь Андрей видит его зеркальные глаза и понимает, что он слишком многого ожидал от этого человека и придавал слишком большую важность его деятельности:
"Князь Андрей, по окончании стихов, подошел к Сперанскому, прощаясь с ним.
— Куда вы так рано? — сказал Сперанский.
— Я обещал на вечер...
Они помолчали. Князь Андрей смотрел близко в эти зеркальные, непропускающие к себе глаза и ему стало смешно, как он мог ждать чего-нибудь от Сперанского и от всей своей деятельности, связанной с ним, и как мог он приписывать важность тому, что́ делал Сперанский. Этот аккуратный, невеселый смех долго не переставал звучать в ушах князя Андрея после того, как он уехал от Сперанского." (том 2 часть 3 глава XVIII)
После этого обеда князь Андрей пересматривает свои взгляды на государственную деятельность, которой он занимается последние 4 месяца в Петербурге. Вся эта работа кажется ему теперь бессмысленной и пустой:
"Вернувшись домой, князь Андрей стал вспоминать свою петербургскую жизнь за эти четыре месяца, как будто что-то новое. Он вспоминал свои хлопоты, искательства, историю своего проекта военного устава, который был принят к сведению и о котором старались умолчать единственно потому, что другая работа, очень дурная, была уже сделана и представлена государю; вспомнил о заседаниях комитета, членом которого был Берг; вспомнил, как в этих заседаниях старательно и продолжительно обсуживалось всё касающееся формы и процесса заседаний комитета, и как старательно и кратко обходилось всё, что́ касалось сущности дела. Он вспомнил о своей законодательной работе, о том, как он озабоченно переводил на русский язык статьи римского и французского свода, и ему стало совестно за себя. Потом он живо представил себе Богучарово, свои занятия в деревне, свою поездку в Рязань, вспомнил мужиков, Дрона-старосту, и приложив к ним права лиц, которые он распределял по параграфам, ему стало удивительно, как он мог так долго заниматься такою праздною работой." (том 2 часть 3 глава XVIII)
Болконский о Сперанском в 1812 г.
В начале 1812 г. князь Андрей узнаёт, что Сперанского заподозрили в государственной измене и сослали из Петербурга. Князь Андрей признается, что не любил и не любит Сперанского, но все же он хочет быть объективным к его достижениям. По мнению Болконского, все хорошее, что было сделано в эпоху Александра I, было сделано именно Сперанским. Кроме того, князь Андрей считает, что Сперанский не мог быть замешан в государственной измене:
"Речь шла о Сперанском, известие о внезапной ссылке и мнимой измене которого только что дошло до Москвы.
— Теперь судят и обвиняют его (Сперанского) все те, которые месяц тому назад восхищались им, — говорил князь Андрей, — и те, которые не в состоянии были понимать его целей. Судить человека в немилости очень легко и взваливать на него все ошибки других; а я скажу, что ежели что-нибудь сделано хорошего в нынешнее царствованье, то всё хорошее сделано им — им одним... — Он остановился, увидав Пьера. Лицо его дрогнуло и тотчас же приняло злое выражение. — И потомство отдаст ему справедливость, — договорил он, и тотчас же обратился к Пьеру. <...>
— Ежели бы была измена и были бы доказательства его тайных сношений с Наполеоном, то их всенародно объявили бы, — с горячностью и поспешностью говорил он. — Я лично не люблю и не любил Сперанского, но я люблю справедливость." (том 2 часть 5 глава XXI)
0 Комментарии